Письменный Борис - Роковое Окружение Эммауса
Борис Письменный
Роковое окружение Эммауса
В апреле случилось редкое для наших мест сочетание зимней еще прохлады
с неожиданным,по-летнему жарким ветром. Взять в меру от каждого из зол -- не
таков ли кулинарный рецепт для замешивания счастья и для брожения жизни?
Сейчас же стала выстреливать трава; начали лопаться бутоны; хотелось выпить
до дна пьяный воздух с его льдинками весны и солнечным жаром. Хотелось
декламировать дребезжащим распевом Качалова про "эт-т-и мал-ла-дые, эти
клей-кие листочки..." Много чего хотелось.
Стоял будний день. Субурбия дремала. Только ошалелые белки прошивали
волнистой строчкой сплетения соседних дубов, платанов и вязов; залетали
малиновки и сойки проверить - как наливается соками шелковица; и случайный
шмель уже кружился, жужжал в разноцветной пене кустов азалии. За потайным
углом пряталась в затянувшемся перекуре желтополосая машина газовых работ
или шоколадный фургон ЮПиЭс или Шевроле с зевающимв нем полицейским.
Блаженная тишина только усиливалась от шебуршенья насекомых и птиц. Я лежал
с закрытыми глазами. Поскрипывал старый гамак. Я старался и не мог
сообразить - как рассказать о драматических событиях, почти невероятных в
нашем бессобытийном, в нашем мирном деревенском краю. Я ворошил обрывки
памяти, путаницу фактов, глаголы и междометия, звал на помощь музы, по воле
которых, бывает, из ничего, ниоткуда может возникнуть неоспоримая,
вырубленная четкими буквами история, которой только что еще не существовало
в природе. Под скрип гамака, влево-вправо качались разрозненные впечатления,
знаки и идеи. Что толку в бесплотных идеях! Идеи скучны, не летают без
сюжетного хвоста. К знакам требуется подобрать ключ, сплести взаимосвязь
событий в историю, о которой я как раз размышлял, когда подошел ко мне
восьмилетний Бобби, скучающий по случаю школьных каникул. Ему надоело самому
с собой играть в мяч, преставляя себя одномоментно пасующим и принимающим
передачу. Утомительное это занятие. Таковы издержки обеспеченного образа
жизни, когда у каждого имеется все свое; когда взрослым и детям недолго
вообразить,будто никто никому не нужен - живи сам, играй сам по себе, у
каждого дома торчит собственный баскетбольный щит.
Бобби подсел на гамак, растормошил меня и, видя исчерканный блокнот,
спросил, что пишу. Он требовал прямого ответа и я не видел причин ему в этом
отказывать. Я подумал -почему нет? Почему бы не оставить мои бумажные
сомнения и не рассказать все как есть человеку, пусть маленькому, но очень
отзывчивому. Если поймет даже ребенок, вот тогда, значит...
И я стал рассказывать. Скрипел гамак; свистели птицы. Бобби слушал
внимательно, все более раскрывая рот, что немало меня воодушевляло. Сначала
он спрашивал обычное - все ли тут правда в этой истории, и часто тут же, не
дожидаясь моего ответа, сам согласно кивал головой - ему так хотелось.
Потом, проглотив от нетерпения слюну, спросил свой главный вопрос: - А про
меня будет? Когда будет про меня? Я пообещал, что обязательно будет. У меня
не было другого выхода. Я говорил с ним, конечно, по-английски, запинаясь;
говорил, что рассказываю ему схема... скима... сокращенно -"экросс-зе-лайнс"
- между делом поправлял меня Бобби, великодушно подсказывая нужное слово. В
паузе между главами он спросил меня, между прочим, не знаю ли я как будет
уменьшительное имя для Ричарда (один из моих персонажей)? Пока я соображал -
Рич, Рик... быстрый Бобби нетерпеливо дыхнул мне в ухо -"Дик";
многозначительно посмотрел на меня и по
