Платонов Андрей - Одухотворенные Люди
Андрей Платонов
ОДУХОТВОРЕННЫЕ ЛЮДИ
(Рассказ о небольшом сражении под Севастополем)
В дальней уральской деревне пели русские девушки. Одна из них пела
выше и задушевнее всех, и слезы текли по ее лицу, но она продолжала петь,
чтобы не отстать от своих подруг и чтобы они не заметили ее горя и печали.
Она плакала от чувства любви, от памяти по человеку, который был сейчас на
войне; ей хотелось увидеть его и утешить вблизи него свое сердце, плачущее
в разлуке.
А он бежал сейчас по полю сражения вперед, лицо его было покрыто
кровью и потом, он бежал, задыхаясь от смертной истомы, и кричал от ярости.
У него была поранена пулей щека, и кровь из нее лилась ему за шею и
засыхала на его теле под рубашкой. Он хотел рвануть на себе рубашку, но она
была спрятана далеко под бушлатом и морской шинелью. Он чувствовал лишь
маленькую рану на лице и не понимал, отчего же он столь слабеет и дыхание
его не держит тела. Тогда он рванул на себе воротник застегнутого бушлата;
ему сейчас некогда было слабеть, ему еще нужно было немного времени, потому
что он шел в атаку, он бежал по известковому полю, поросшему сухощавой
полынью. Вблизи от него, справа, слева и позади, стремились вперед его
товарищи, и сердца их бились в один лад с его сердцем, сохраняя жизнь и
надежду против смерти.
Он пал вниз лицом, послушный мгновенному побуждению, тому острому
чувству опасности, от которого глаз смежается прежде, чем в него попала
игла. Он и сам не понял вначале, отчего он вдруг приник к земле, но когда
смерть стала напевать над ним долгою очередью пуль, он вспомнил мать,
родившую его. Это она, полюбив своего сына, вместе с жизнью подарила ему
тайное свойство хранить себя от смерти, действующее быстрее помышления,
потому что она любила его и готовила его в своем чреве для вечной жизни,
так велика была ее любовь.
Пули прошли над ним; он снова был на ногах, повинуясь необходимости
боя, и пошел вперед. Но томительная слабость мучила его тело, и он боялся,
что умрет на ходу.
Впереди него лежал на земле старшина Прохоров. Старшина более не мог
подняться: моряк был убит пулею в глаз - свет и жизнь в нем угасли
одновременно. "Может быть, мать его любила меньше меня, или она забыла про
него?" - подумал моряк, шедший в атаку, и ему стало стыдно этой своей
нечаянной мысли. Вчера он говорил с Прохоровым, они курили вместе и
вспоминали службу на погибшем ныне корабле. И ему захотелось прилечь к
Прохорову, чтобы сказать ему, что он никогда не забудет его, что он умрет
за него, но сейчас ему было некогда прощаться с другом, нужно было лишь
биться в память его. Ему стало легче, томительная слабость в его теле, от
которой он боялся умереть на ходу, теперь прошла, точно он принял на себя
обязанность жить за умершего друга и сила погибшего вошла в него. С криком
ярости он ворвался в окоп, в убежище врага, увидел там серое лицо
неизвестного человека, почувствовал чуждое зловоние и сразил врага
прикладом в лоб, чтобы он не убивал нас больше и не мучил наш народ страхом
смерти. Затем моряк обернулся в темноте земляной щели и размахнулся
винтовкой на другого врага, но не упомнил, убил он его или нет, и упал в
беспамятстве, с закатившимся дыханием от взрывной волны. По немецкому
рубежу, атакованному русскими моряками, начала сокрушающе бить немецкая
артиллерия, чтобы место стало ничьим. Старший батальонный комиссар
Поликарпов издали смотрел в бинокль на поле сражения. Он видел тех, кто пал
к земле и не поднялся более, и тех, кто превозмог встре