Платонов Андрей - Третий Сын
А. Платонов
ТРЕТИЙ СЫН
В областном городе умерла старуха. Ее муж, семидесятилетний рабочий на
пенсии, пошел в телеграфную контору и дал в разные края и республики шесть
телеграмм однообразного содержания: "Мать умерла приезжай отец".
Пожилая служащая долго считала деньги, ошибалась в счете, писала
расписки, накладывала штемпеля дрожащими руками. Старик кротко глядел на
нее через деревянное окошко красными глазами и рассеянно думал что-то,
желая отвлечь горе от своего сердца. Пожилая служащая, казалось ему, тоже
имела разбитое сердце и навсегда смущенную душу - может быть, она была
вдовицей или по злой воле оставленной женой.
И вот теперь она медленно работает, путает деньги, теряет память и
внимание; даже для обыкновенного, несложного труда человеку необходимо
внутреннее счастье.
После отправления телеграмм старый отец вернулся домой; он сел на
табуретку около длинного стола - у холодных ног своей покойной жены, курил,
шептал грустные слова, следил за одинокой жизнью серой птицы, прыгающей по
жердочкам в клетке, иногда потихоньку плакал, потом успокаивался, заводил
карманные часы, поглядывал на окно, за которым менялась погода в природе, -
то падали листья вместе с хлопьями сырого, усталого снега, то шел дождь, то
светило позднее солнце, нетеплое, как звезда, - и старик ждал сыновей.
Старший сын прилетел на аэроплане на другой же день. Остальные пять
сыновей собрались в течение двух следующих суток.
Один из них, третий по старшинству, приехал вместе с дочкой,
шестилетней девочкой, никогда не видавшей своего деда.
Мать ждала на столе уже четвертый день, но тело ее не пахло смертью,
настолько оно было опрятным от болезни и сухого истощения; давшая сыновьям
обильную, здоровую жизнь, сама старуха оставила себе экономичное,
маленькое, скупое тело и долго старалась сберечь его, хотя бы в самом
жалком виде, ради того, чтобы любить своих детей и гордиться ими, - пока не
умерла.
Громадные мужчины - в возрасте от двадцати до сорока лет - безмолвно
встали вокруг гроба на столе. Их было шесть человек, седьмым был отец,
ростом меньше самого младшего своего сына и слабосильнее его. Дед держал на
руках внучку, которая зажмурила глаза от страха перед мертвой незнакомой
старухой, чуть глядящей на нее из-под прикрытых век белыми неморгающими
глазами.
Сыновья молча плакали редкими, задержанными слезами, искажая свои
лица, чтобы без звука стерпеть печаль. Отец их уже не плакал, он отплакался
один раньше всех, а теперь с тайным волнением, с неуместной радостью
поглядывал на могучую полдюжину своих сыновей. Двое из них были моряками -
командирами кораблей, один - московским артистом, один - у кого была дочка
- физиком, коммунистом, самый младший учился на агронома, а старший сын
работал начальником цеха аэропланового завода и имел орден на груди за свое
рабочее достоинство. Все шестеро и седьмой отец бесшумно находились вокруг
мертвой матери и молчаливо оплакивали ее, скрывая друг от друга свое
отчаяние, свое воспоминание о детстве, о погибшем счастье любви, которое
беспрерывно и безвозмездно рождалось в сердце матери и всегда - через
тысячи верст - находило их, и они это постоянно, безотчетно чувствовали и
были сильней от этого сознания и смелее делали успехи в жизни. Теперь мать
превратилась в труп, она больше никого не могла любить и лежала как
равнодушная, чужая старуха.
Каждый ее сын почувствовал себя сейчас одиноко и страшно, как будто
где-то в темном поле горела лампа на подоконнике старого дома, и
