a1a0d2b2     

Плеханов Андрей - Бессмертный 5



АНДРЕЙ ПЛЕХАНОВ
ИНКВИЗИТОР СВЕТЛОГО МИРА
Бесстрашным борцам с силами Тьмы Демиду Коробову и Мигелю Гомесу вновь приходится сразиться с опасным противником. На сей раз им противостоит маньяк Вальдес, помешанный на идеях испанской инквизиции и стремящийся стать могущественным демоном, чтобы жестоко и беспощадно искоренять грешников во имя Христово.
Невозможно засорять Мир Тонкий с такою же легкостью, как земной. Грубые накопления образуют как бы нестираемые наслоения, которые всегда видны.
Ю.Н. Рерих. «Советы на каждый день»
То, что мыслимо, то осуществимо
Мао Цзэдун. «Цитатник»
Часть I
ШУСТРЯК: ПРОБУЖДЕНИЕ
ГЛАВА 1
В бесчувственной слепой черноте, что окружала меня со всех сторон, вдруг прорезалось одно-единственное, но очень яркое ощущение: отчаянно чесалась левая рука. Затем я открыл глаза и свет хлынул в меня, заполнил меня, напомнив о том, что я могу видеть. Потом появились .
— Так вот что я тебе говорю, Шустряк, — сказал мне невысокий человек, стоящий напротив меня и отражающийся спиной в зеркале. — Обычно бой идет не до смерти. Но сегодня — Праздник Крови, и сегодня Псам разрешено убивать.

Если ты сегодня будешь плохо двигаться, Бурый Черт снесет тебе череп. Мой совет — не позволяй ему это сделать. Лучше убей его сам.
Я почесал руку, и это доставило мне непередаваемое наслаждение. Рукав из тонкого черного велюра, обтягивающий левое предплечье, мешал добраться до участка воспаленной ноющей кожи, но зуд все же уменьшился.
Не могу сказать, что я понял что-либо из слов этого человека, но все, что он сказал, мне не понравилось. Все — каждое слово, включая предлоги. И сам он мне тоже не нравился.

Хотя я видел его впервые в жизни, я уже был твердо уверен, что он — плохой человек. Мерзкий, продажный тип — скользкий, как заплесневелый гриб, выловленный из старой забытой кадки. И пахло от него чем-то затхлым, смешанным с ароматом дешевых духов в пошлую застоявшуюся вонь.
— Шустряк — это я? — поинтересовался я. — Это что, кличка такая?
— А что, у тебя есть имя? — Мерзкий тип вытаращил на меня свои глазки цвета болотной тины. — Может быть, ты вспомнил свое настоящее имя, Шустряк?
— Нет, не помню, — честно признался я.
— Тогда не гавкай, простолюдин.
Он определенно был противен мне. Он был ниже меня почти на голову, и я имел счастье, или, скорее, несчастье, наблюдать сверху его тусклую белую лысину.

Волосы его, растущие над ушами и затылком, падали на плечи длинными кудрями, черными и сальными, завитыми, очевидно, при помощи горячих щипцов. Плечи красного камзола покрывали мелкие чешуйки перхоти.

Из длинного разреза камзола высовывались кружева рубашки — некогда, вероятно, белой, а теперь застиранной до неопрятной желтизны. Ниже камзола находились жирненькие ножки, обтянутые зелеными лосинами с фиолетовыми продольными полосками, а еще ниже — потертые туфли из красной кожи с большими медными пряжками.
— А ты красавчик! — заметил я. — Только вот рубашка грязновата. Не пора ли купить новую?
— Заработаешь сегодня денег — куплю. — Типчик приосанился, глянул в зеркало, поправил свои локоны кокетливым бабьим движением. Толстощекая физиономия его была украшена малоразвитым сизоватым носом, торчавшим посередине лица как чурбачок.

Рот, непропорционально широкий, разъехался в улыбке, и показались зубы, напоминающие подгнивший и частично переломанный штакетник. На верхней губе наличествовали тонкие усики — черные, прореженные рыжими ниточками подкрашенной седины. — За две недели ты неплохо подзаработал, Шустряк. Но ты же знаешь: все ушло



Содержание раздела